1916 год стал одновременно трагическим и переломным для окинавской традиции боевых искусств. Именно в этот год из жизни уходят величайшие мастера двух основных направлений тодэ: патриарх Сюри-тэ Итосу Анко и Наха-тэ Хигаонна Канрио. Они были практически последними столпами, которые воплощали традиционные идеалы тодэ, подпитывались духом китайской традиции и чей путь в боевых искусствах нельзя назвать иначе как служением духовной истине. Теперь же школы этих двух гигантов раскололись на множество мелких групп, многие их ученики повели конкуренцию за право называться «прямыми наследниками традиции». К тому же всем был памятен успех показательных выступлений 1916 года в Японии, и, казалось, будущие поездки сулили немалую славу. Если и Итосу и Хигаонна видели свою главную роль в передаче духовной традиции через боевые искусства «от сердца к сердцу», в тонком и личностном воспитании учеников, то многим их последователям масштабы острова уже казались малы для преподавания. Традиция личностно-интимного преподавания окинавких боевых искусств была окончательно нарушена.
И именно после смерти одних ведущих мастеров и одряхления других наступает перелом в окинавской традиции боевых искусств. Как-то сам собой всплыл вопрос об открытии преподавания в Японии.
Многие историки каратэ называют 1922 год — год приезда Фунакоси в Японию решающим моментом в развитии каратэ. С этим трудно не согласится, но интересно посмотреть другое — что предшествовало самой поездке. Почему именно Фунакоси — далеко не самый сильный мастер каратэ оказывается в Японии?
Мысль о том, что пора окинавскому искусству начать активное проникновение в Японию, витала уже несколько лет. Ее активно поддерживали не только местные мастера, но и окинавская администрация, видевшая в этом для себя немалую выгоду. Чем еще маленький остров мог поразить Японию с ее могучей многовековой культурой? Но события последних десяти лет показали, что оказывается и окинава-тэ может быть неплохим товаром, да и рекламой самому острову.
Успех показательных выступлений 1916 году окрылил многих — надо постепенно прощупать почву для обоснования в Японии. Но в то время никакой стратегии не существовало, ясно было лишь одно — самый достойный представитель Окинава-тэ должен был отправиться в путь и желательно в столицу Токио. Но кто? Ясно было, что тот, кто приедет первым в Японию, того японцы и будут считать символом окинава-тэ. А значит престиж этой поездки весьма высок. К тому же, не стоит наивно полагать, что все это было лишь частной инициативой местных мастеров — за поездку в Японию ратовал могущественный департамент физической культуры Окинавы, который последнее время только и занимался тем, что стремился всячески стимулировать развитие окинава-тэ. Таким образом «вывоз» окинава-тэ в Японию был, прежде всего, частью большой продуманной политики окинавской администрации.
Интересно, что первоначально кандидатура Фунакоси отнюдь не была очевидной, ее долгое время вообще не принимали во внимание. Главным претендентом считался Мотобу Тe:ки (1871-1944) — его мастерство в боевых искусствах было вне конкуренции. Ни один человек не решался бросить ему вызов, к тому же Мотобу отличался такой несдержанностью и тяжелым нравом, что запросто мог случайно тяжело ранить человека. Если же кто, не дай Бог, позволил бы усомниться в силе Мотобу, то вряд ли бы такой смельчак сумел бы скоро оправиться от ран.
До сих пор на Окинаве ходят легенды про этого бойца. Природа, одарив Мотобу немалым ростом, массивным телосложением и чудовищной физической силой, обделила его хотя бы малейшей скромностью и терпением. Он был почти ровесником Фунакоси, родился в Сюри в феврале 1871 году и хорошо знал будущего «отца каратэ». Но с самого начала их отношения не сложились — Мотобу имел удивительную способность из-за своей чрезвычайной несдержанности портить отношения с людьми. В этом смысле интеллигентный и хорошо воспитанный Фунакоси представлял ему полную противоположность. У Мотобу было лишь одно, но весьма большое преимущество — он родился в семье, которая издревле несла в себе секреты тодэ, и с раннего детства начал тренировки, в то время как Фунакоси такой возможности был лишен. Мотобу был третьим, младшим сыном в семье, но уже с детства стал настоящим кошмаром местных жителей — остановить драки, которые обычно начинались по его вине, никто не мог. Дни и ночи Мотобу отрабатывал удары чудовищной силы по макиваре и истрепал не один сноп рисовой соломы — соседи в ужасе смотрели на этого юного гиганта. Через несколько лет Мотобу стал использовать удар согнутой и выставленной вперед средней фалангой указательного пальца — «кулаком дракона», причем в конце жизни он без труда ломал таким способом толстые доски.
Семья практически отказалась обучать Мотобу тодэ — мало ли какие несчастья принесет его буйный нрав, к тому же соседи уже давно жаловались престарелым родителям на юного хулигана. Сам же Мотобу возомнил себя самым сильным человеком на острове и главным мастером тодэ — впрочем, это было не очень далеко от действительности. Правда, однажды он получил хороший урок от первого ученика Итосу Анко, блестящего бойца Ябу Кэнцу, с которым свирепый Мотобу, также одно время обучавшийся у Итосу, так ничего и не смог поделать. Естественно, этот проигрыш ничуть не охладил его, скорее наоборот, Мотобу страшно хотел продолжать обучение боевым искусствам. Но, увы, никто не рисковал брать его в ученики. Согласился лишь престарелый Мацумура Косабу (Коруку) (1829-1898) из деревни Томари — продолжатель славного рода знатоков боевых искусств, руководитель направления Томари-тэ, о котором мы уже рассказывали.
Правда и Мацумура не рискнул раскрывать все секреты несдержанному Мотобу. Он обучил его лишь двум ката, являвшимся базовыми в Томари-тэ и требующими хорошей физической подготовки, чем, впрочем, и отличался его ученик: Пассай и Найханти. Технике свободного поединка — кумитэ он отказался обучать наотрез. Но невоспитанного Мотобу это не остановило — рассказывают, что он регулярно подсматривал ночью за тренировками своего учителя через отверстия в бамбуковых стенах его додзe:. Признаемся честно, что все это — скорее из области легенд, чем окинавской реальности. С одной стороны, уже в то время на Окинаве изучение боевого искусства полностью базировалось на выполнении ката, отработке ударов по макиваре и каких-то больших секретов в себе не таило, с другой стороны, вся эта история весьма подозрительно напоминает многочисленные китайские легенды об изучении ушу. А «боевая мифология» была весьма распространена на острове и местные жители уже чисто автоматически приписывали подвиги древних китайских мастеров и их «жития» себе. Но в любом случае не будем разрушать очередное окинавское предание, в конце концов, мифы — не меньшая составляющая часть боевых искусств, чем удары и блоки.
Итак, Мотобу быстро превратился в легенду окинавских боевых искусств, заставив уважать себя даже тех, кому его характер был не по нраву. От потасовок Мотобу не отказался, отличаясь в поединках крайней жестокостью. Он становился, широко расставив ноги, в позицию найханти, и стремился нацелить свой тяжелый удар кулаком не иначе как в лицо противника. Сам же обладал такой физической силой, что не обращал внимания ни на какие удары, которые несчастные соперники пытались нанести ему.
Порой невоспитанность Мотобу поражала даже далеко не самых утонченных жителей Окинавы — он мог запросто есть пищу руками, а не палочками, пройтись по улице в рваной и грязной одежде с непокрытой головой — серьезное нарушение традиционных нравов. Многие сомневались, способен ли Мотобу вообще написать хотя бы пару иероглифов.
Разве можно посылать такого человека, пускай и великолепного бойца, полномочным представителем в Японии с ее утонченными нравами и разработанными до мелочей нормами поведения? Решительно, этого делать нельзя, ведь в Японии придется не столько демонстрировать боевое мастерство, сколько вести долгие разговоры со многими влиятельными персонами. Одним словом, нужен человек — живое воплощение традиционной культуры. Вряд ли необузданный и малограмотный Мотобу сумел бы с достоинством сделать это. А если бы его пригласили на церемониальный прием пищи… Страшно подумать! Кандидатура Мотобу отпала.
Обсуждались кандидатуры еще нескольких претендентов, в частности, Мияги Тe:дзюна — одного из лучших учеников Хигаонны по стилю Наха-тэ, будущего основателя стиля Годзюрю. Но он был скромен, не любил демонстрировать свое мастерство, был по своему духу близок к китайскому ушу (этим он копировал Хигаонну). К тому же Мияги был сравнительно молод для столь ответственной миссии — ему едва исполнилось тридцать три года. По этой же причине не вошел в когорту избранных и Мабуни Кэнва, который спустя несколько десятилетий создаст в Японии свою школу Ситорю — Мабуни оказался еще моложе.
Представители старого поколения мастеров, которые действительно были живым воплощением метафизической традиции тодэ и помнили еще китайских наставников, отказались отправляться в Японию, устыдившись явно рекламного характера поездки.
И тогда взоры обратились к Фунакоси, который не упускал возможности приобщиться к кругу ведущих мастеров Окинавы. Правда, как мы помним, он сам большим мастером не считался, да и должность занимал весьма скромную — учителя начальных классов. Разве сравниться ему с великим Итосу, который был истинным Учителем боевых искусств, и к тому же профессором нескольких институтов! Выбор пал именно на Фунакоси как на некого «анти-Мотобу». Безусловно, он являлся самым образованным и интеллигентным среди всех последователей тодэ — писал неплохие стихи, был отличным каллиграфом, отменно знал классическую, в том числе и китайскую литературу, знаком был (правда, далеко не самым лучшим образом, как это часто утверждается) с основами дзэн-буддизма. Да, он не был «лучшим» и «непобедимым», много учеников Итосу стояли выше него: Ямагава Тe:то, Ябу Кэнцу, Осира Тe:ки, Гукусума Сирома, не говоря уже о Мотобу Тe:ки. Но Фунакоси был известен своей деятельностью по развитию окинава-тэ и немалой активностью в обсуждении вопроса о преподавании в Японии. И здесь он пользовался немалой поддержкой в департаменте физической культуры Окинавы, куда был вхож в отличие от других мастеров, которые не видели прямой необходимости заходить в «коридоры власти». Фунакоси же сделал правильную ставку.
Кстати, Мотобу Тe:ки оказался сильно задет тем, что его мастерство и его кандидатура были столь неуважительно проигнорированы. Он самостоятельно в 1921 году, т.е. еще до Фунакоси приезжает в Японию, где обосновывается в Осаке и живет там до 1923 года, а затем начинает путешествовать по стране. Естественно, такой человек, как Мотобу не смог остаться не замеченным в Японии, да сам он вряд ли стремился к этому. Слава о «бойце-гиганте» быстро разнеслась после того, как в поединке он сумел за несколько минут отправить в тяжелейший нокаут одного из английских боксеров, который с успехом выступал в Японии и в течение уже двух лет считался непобедимым.
Но окинавские мастера абсолютно правильно предположили, что грубая физическая сила Мотобу не сыграет решающей роли в пропаганде окинава-тэ. Открыть школу и тем более создать собственное направление Мотобу не удалось. В 1926 году великий боец и неудавшийся патриарх окинава-тэ возвращается в Сюри. Здесь он всячески пытается доказать свое неоспоримое первенство в окинава-тэ и в конце концов, приступает к изучению классических форм. Своей школы он так и не сумел создать, ибо был не учителем, а просто бойцом, а это в восточной традиции ценилось намного ниже. Мотобу умирает 2 сентября 1944 года, так и не став патриархом окинава-тэ. Правда, до конца жизни его неуемные амбиции в немалой степени поражали многих знатоков боевых искусств — например, он не испытывая ни малейших сомнений присвоил сам себе 11-й дан (!), став хотя бы по этому формальному фактору «самым первым».
Но вернемся к тому, кому было суждено «открыть Японию».
Уже не первый год Фунакоси — человек весьма расчетливый и, как покажет будущее, не лишенный коньюнктурности — вел на Окинаве кампанию за создание некого официального органа по боевым искусствам не без тайной мысли стать во главе него. Конкурентов у него было немного, ибо мало кто видел пользы от такой должности, ожидая лишь многочисленные хлопоты. Идеал бескорыстного Итосу, который долгое время бесплатно преподавал в школах, остался где-то в прошлом, многие настоящие мастера окинава-тэ значительно отставали от Фунакоси по уровню культуры и образованности. В принципе, путь избранный Фунакоси, был разумным — ведущим мастером каратэ на Окинаве его никто не признавал, хотя и новичком он не был, единственная возможность выдвинуться была в области «администрирования» каратэ. Немалые амбиции гнали его все дальше и дальше — именно под влиянием этих чувств он постепенно забудет о своих мастерах, попытается установить систему жесткого единоначалия, припишет себе все заслуги в создании каратэ. И именно амбиции приведут в конце жизни его к краху, когда он, находясь на вершине славы, поймет все тщетность своего пути. Именно тогда он произнесет свою знаменитую фразу, которая, оторвавшись от контекста, превратилась едва ли не в выразителя глубокой мудрости каратэ: «Сикидзоку дзe:ку» — «Суета во всем». На самом деле это был крик души неординарного, но погубленного своими амбициями человека.
Но пока Фунакоси полон сил и энергии. Многие старые мастера, в том числе и великий Итосу ушли из жизни, а это открывало Фунакоси прямую дорогу хотя бы к формальному лидерству в местных боевых искусствах. Он много беседует с местными мастерами, убеждая их собраться в одну организацию для пропаганды боевых искусств. Не забывая, что все-таки конечное решение, как это не парадоксально, зависит не от носителей каратэ, а от местной администрации, он становится вхож во многие коридоры власти. И, наконец, такая организация создана — «Окинава Сe:бу кай», а Фунакоси, естественно, становиться ее председателем. Заслуги этой организации в деле преподавания боевых искусств, признаюсь честно, мне не известны, во всяком случае, местные хроники и рассказы молчат об этом. Все ограничилось несколькими собраниями. Но это позволило Фунакоси выехать в 1922 году в Японию именно как официальное лицо — глава «Окинава Сe:бу кай».
Фунакоси получает официальный мандат от Центрального секретариата физического образования Окинавы (вот где пригодились связи Фунакоси в местной администрации) организовать в Японии преподавание окинава-тэ и исполнять там обязанности шеф-инструктора. Официально Фунакоси был послан на Национальную Всеяпонскую спартакиаду. Правда, в своей книге «Окинава кэмпо каратэ-дзюцу» обидчивый Мотобу Тe:ки не преминул указать, что именно он пригласил Фунакоси занять это место, так как он сам плохо знал японский язык и классические нравы. Кстати, его утверждение может быть недалеко от истины, так как, напомним, его статус в то время как бойца был значительно выше, чем у Фунакоси и в Японию он прибыл раньше.
Теперь Фунакоси ехал в Японию не столько как мастер каратэ-до, но как полномочный посол окинавских боевых искусств. В его задачу входило сформировать общественное мнение для открытия официального преподавания окинавского искусства на японских островах. К тому же и общая политическая ситуация, кажется, располагала к этому — начинал возрождаться японский национализм, тяготевший к милитаризму, и на волне национальной идеи боевое искусство каратэ, превратись оно из окинавского в «японское», могло бы стать популярным.
Кстати, опыт демонстрации каратэ за рубежом у окинавских мастеров уже был, вопреки многим рассказам далеко не Фунакоси и даже не его ученики были первыми, кто показал западной публике «искусство пустой руки». Уже в 1920 году Ябэ E:римити, последователь окинавского направления Сюри-тэ, неоднократно проводил показательные выступления в США и даже создал там клуб «окинавского искусства». Но время было выбрано неудачное, надвигался «великий кризис», и американцам было не до экзотического каратэ. Лишь много десятилетий спустя Ояма Масутацу вместе с разбиванием черепицы и кирпичей пробил брешь в США. Но окинавцы не расстроились неудачей Ябэ, ибо он ездил скорее «на разведку» потенциального рынка, нежели должен был создать широкую сеть преподавания окинавского искусства. В принципе, эта же задача возлагалась и на Фунакоси. Вряд ли те люди, что посылали в 1922 Фунакоси в Японию, могли предположить, что он начнет там собственную игру и объявит себя единоличным создателем каратэ.
Автор материала: А.Маслов