Грубиян Ямагути.

Этого человека в мире боевых искусств называют «Кот» за легкие стремительные передвижения и несколько дьявольскую внешность — невысокий человек с длинными волосами, ниспадающими на плечи, пронзительным взглядом и вежливыми манерами. Его знают как великого каратиста и мистика. Значительно меньше он известен как разведчик, один из руководителей японских спецслужб на территории Маньчжурии во время Второй мировой войны, организатор широкой агентурной сети и целого ряда провокаций против движения сопротивления китайцев, маньчжуров и корейцев. Он обучался и устранял врагов Японии по методам ниндзя. И свое знание каратэ этот человек рассматривал исключительно как путь к национальному величию Японии — величию любой ценой, порой через уничтожение других людей, через войну и жестокость. Он учил мудрым вещам — и убивал коммунистов, он стремился к идее равного братства всех наций в Азии — и питал патологическую ненависть к России. Да стоит ли об этом говорить в повествовании о каратэ? Но мы уже говорили, что каратэ — всегда разное, как разнятся и его носители. И это — тоже страница истории каратэ.
Меньше всего мне хотелось бы, чтобы читатель решил, что Годзюрю прямым образом связан с японским шовинизмом и идеей «японсюги» — исключительности японской нации. Это далеко не так. Мы сейчас говорим не столько о стиле Годзюрю, который не может быть сам по себе плох или хорош, гуманен или жесток, а об одном из его самых ярких носителей. О человеке, который по своему характеру составлял полную противоположность создателю Годзюрю Мияги Тёдзюну.
В любом случае, каково бы не было отношение к нему, этот человек — Ямагути Гогэн явился одной из самых необычных и ярких фигур современного каратэ, да и вообще японских боевых искусств ХХ века.
Жизнь Ямагути известна, прежде всего, из его автобиографической книги, в которой самое удивительное заключается в том, что ее большая часть посвящена политическим взглядам Ямагути и его борьбе с «левыми» и коммунистами. Казалось бы, от патриарха японского каратэ ожидают услышать рассказ о его стиле, об истории и философии. Но нет, Ямагути явно переносит акценты на свое политическое кредо и идею величия японской нации. Ну что ж, каждый человек, садясь писать автобиографию, пытается отразить в ней самое важное для себя. Для Ямагути «нихонсюги», как видно, оказалась важнее каратэ. Крайне лаконичный язык этой книги (как и положено истинному самураю), граничащий с примитивизмом, не оставляет сомнений в этом.
Ямагути родился 20 января 1909 года в многодетной семье торговца из г. Кагосимы Ямагути Токутаро, который чуть позже открыл небольшую частную школу для соседских детей. Семья была небогата, да и содержать десять детей было нелегко.
Гогэн уже в детстве попадает в атмосферу синтоистских мистерий, переплетающихся с боевыми искусствами. Каждое воскресенье он присутствует на церемониях в местном храме Гансидзи, пытается даже самостоятельно беседовать с Буддой и духами. Этот мистицизм, это ощущение соприкосновения с тайными силами космоса Ямагути пронес через всю жизнь, отразив и в своей версии Годзюрю.
Боевые искусства, в том кругу, в котором вращалась семья Ямагути, было делом привычным и в общем-то, обыденным. Поэтому Гогэн и несколько его братьев быстро познакомились с основами дзюдо и кэн-дзюцу. Сам Гогэн попадает в обучение в школу Дзигэн, которой руководил знаменитый мастер кэн-дзюцу Тосиаки Кирино. Он считался одним из лучших бойцов на мечах в эпоху Мэйдзи и именно про него ходили те же истории, что и про знаменитого Миямото Мусаси, например, говорили, что Кирино способен разрубить своим мечом напополам капельку дождя.
В кэн-дзюцу Гогэн не был ни первым, ни последним. Как он честно признавался, не раз он оказывался бит бамбуковым мечом (синай) со стороны своего старшего товарища по школе, а сам ни разу не мог его даже задеть. Кстати, такое признание собственного бессилия представляет собой особый символ традиционного выражения мужества, к тому же намекает на то, каким слабым был человек в начале, и в какого прекрасного мастера он превратился, благодаря упорным тренировкам.
А Ямагути тренировался действительно упорно. Вскоре он знакомится со своим первым учителем по каратэ. Им стал скромный плотник Марута, выходец с Окинавы, который и приобщил его к основам окинавского кулачного искусства. Правда, Гогэн тогда даже не знал, что такое каратэ, но одержимый идеей боевых искусств, которая для него была равносильна приобщению к самурайскому духу, он с головой уходит в занятия каратэ, не прекращая при этом тренировки в школе Дзигэн.
Небольшой эпизод из практики Гогэна в молодости, говорит нам, с каким фанатизмом он изучал каратэ. Никаких особо хитрых тренировочных приспособлений в ту эпоху не было, и юный Ямагути до всего доходил своим умом. Например, Гогэн подвешивал на веревке палку за середину, которая могла вращаться в любом направлении. Когда он бил по одной стороне палки, другой конец стремительно летел ему в лицо. Гогэн парировал удар и тут же получал новый… Так продолжалось бесконечно. Его руки были сбиты в кровь, но зато с самого детства он приучился терпеть боль и с тех пор мог безбоязненно наносить сильнейшие удары в дерево или каменные стены.
Примечательно, что занятия каратэ помогли молодому Ямагути и в кэн-дзюцу. Например, он вскоре благодаря отличной реакции сумел одолеть в бою на мечах своего товарища, которого до этого даже не мог ни разу задеть.
Жесткий и достаточно тяжелый характер Ямагути Гогэна, с которым еще многим придется столкнуться, стал проявляться еще в молодости. Прежде всего, уже в молодости к нему приклеилось прозвище «Грубиян Ямагути». Ямагути исключают из престижного Университета Кансай, и ему приходится вновь поступать на первый курс Университета Рицумэйкан в Киото, причем о своем исключении Гогэн разумно решил умолчать.
Никакого клуба каратэ в Университете Рицумэйкан не было, да и быть еще не могло — об этом виде боевых искусств еще мало кто знал. Зато здесь почитали сумо, и Ямагути отважно идет заниматься в клуб «больших людей». Но денег на жизнь не хватало, семья была не в состоянии поддерживать Гогэна, а за учебу надо было платить. Он поступает на работу в качестве мальчика-секретаря к одному из местных адвокатов, и одновременно открывает небольшую секцию каратэ для своих товарищей. Занятия не были регулярными, ибо оставалась проблема с залами. В конце концов, Ямагути присоединяется к некой группе Синсэн-гуми, которая занималась частной охраной, и преподает для ее членов каратэ.
Но судьба улыбнулась ему, что можно объяснить и немалой духовной силой самого Гогэна. Через своих товарищей он выходит на руководителя направления дзюдо в Будокукае Сэйдзабуро Фукусиму, и тот позволяет ему пользоваться своем прекрасным додзё. Это была победа! Открыть клуб каратэ при Будокукае, чего не удавалось даже Фунакоси!
Теперь надо было делать следующий шаг, ибо простой секцией каратэ амбиции Ямагути уже не могли удовлетвориться. В то время в Японии существовал лишь один университетский клуб каратэ при Университете Кэйо, которым руководил сам Фунакоси Гитин. Ямагути понял, насколько перспективным может стать внедрение каратэ в университетах. Интересно, что хотя в своих воспоминаниях Ямагути Гогэн ни разу не упомянул имя Фунакоси, будто бы все развитие каратэ шло без его участия, сам он в основных чертах повторял его путь. Фунакоси сумел утвердить себя как «патриарха» лишь благодаря правильно выбранной тактике, именно вследствие этого он обогнал в конкуренции своих более именитых соперников — Мияги Тёдзюна и Мабуни Кэнву. Ямагути учел все их просчеты и начал пробивать открытие секции в Университете Рицумэйкан. Ему отказывают, причем отказывают решительно и, кажется, окончательно. Это ничуть не смущает Ямагути, он заручается поддержкой Будокукая и, имея за своей спиной влиятельных друзей, вновь обращается к руководству Университета. На этот раз отказать ему, казалось бы, было невозможно, и все же Университет вновь резко выступает против каратэ.
Через несколько дней руководство довольно консервативного Университета Рицумэйкан было поражено беспрецедентной выходкой Ямагути — он со своими друзьями прибил у главного входа в Университет десять макивар. Теперь все дни юные каратисты молотили кулаками по макиварам, чем немало смущали как студентов, так и преподавателей. Это было, конечно же, мальчишеством, и даже увещевания президента Университета не сумели остановить их.
Интересно, что ситуацию разрешил случай, в котором была замешана некая левацкая группа, по всей видимости, социалистической ориентации. Она доставляла немало неприятностей руководству Университета, и вот Ямагути со своими товарищами выставил членов этой группы с территории Рицумэйкана. Кажется, это был первый резкий выпад Ямагути против любой левой ориентации, ибо на протяжении всей своей жизни он выступал резко против всяких коммунистических и социалистических идей. Более того, борьбу с коммунизмом он ценил едва ли не выше боевых искусств, так как именно в нем видел основную угрозу традиционному японскому духу.
Победу над леваками, пускай и физическую, президент Рицумэйкана оценил, решив, что Ямагути может сослужить неплохую службу в борьбе с многочисленными социалистическими кружками, которые быстро плодились в Университете. А может они испугаются мощных кулаков каратистов? Так или иначе в 1930 году официальный клуб в Рицумэйкане был создан.
Таким образом, Ямагути стал руководить сразу двумя группами каратэ: одна существовала при Бутокукае, другая — при Университете Рицумэйкан. Обе группы пользовалась большой популярностью и далеко не только у поклонников искусства “пустой руки”. К «Грубияну Ямагути» зачастую обращались разные люди с просьбой разрешить конфликты между бандами, которые контролировали различные районы города. По сути, первый клуб Ямагути при Университете был некой «охранной структурой», которая частично охраняла честных граждан, частично подчиняла себе новые территории. Конфликт с левацкой группировкой, благодаря которому Гогэн и создал университетский клуб, запомнили многие — оказалось, что каратэ можно в равной степени использовать и против хулиганов и против политических организаций.
Следующим крупным шагом «Грубияна Ямагути» было установление контроля над знаменитым еще с самурайских времен и весьма доходным кварталом «красных фонарей» Симабара, где испокон веков располагались многочисленные увеселительные заведения. По просьбе своего хозяина (напомним, что в то время Ямагути продолжал служить в адвокатской конторе) он, набрав более пятьдесят человек из другой «охранной структуры», сумел весьма строго «предупредить» некую группировку Хасимото-гуми, которая уже несколько поколений царствовала в квартале «красных фонарей». Причем, как видно, предупреждение оказалось столь недвусмысленным, а слава Ямагути в этих кругах была столь громкой, что лидер Хасимото-гуми умолял Ямагути «выселить его группу» из квартала без шума, иначе он «потеряет лицо». Ямагути проявил благородство и никого бить не стал.
Ямагути продолжал учиться в Университете на факультете Права, а деньги на обучение зарабатывал в адвокатской конторе, преподаванием каратэ и охранными услугами. Видимо, некоторый доход давало и улаживание разными, порой самыми жесткими, способами конфликтов между группировками. В общем, не будем лукавить и признаемся, что фактически в ту пору Ямагути Гогэн возглавлял довольно мощную полубандитскую, полуохранную группу, которая доказывала свой авторитет силой кулаков. Ничего плохого будущий патриарх Годзюрю в таком способе решения конфликтов не видел и, как выразился сам студент факультета Права: «Мне казалось забавным, что в Японии — конституциональном государстве — было невозможно осуществлять закон». Сам же Ямагути активно проповедовал “закон кулака”…

Автор материала: А.Маслов