Окинавские тренировки.

Корабль у пристани.
Легкий бриз качал небольшой корабль, что стоял на якоре невдалеке от берега. День обещал быть жарким, хотя до конца еще не расцвело. В уши врывался неумолчный стрекот утренних цикад, а ноздри щекотало благоухание майского цветения. Тем не менее, человек, стоящий на берегу залива, плотно запахнул шерстяное кимоно — предстояло морское путешествие, а ветер с моря был как обычно прохладен, и его внезапные порывы заставляли зябко кутаться провожатых.
Правда, порывистый ветер еще не успел разогнать утреннюю дымку, и человек, что так пристально вглядывался вдаль, не мог разглядеть даже клочка суши на том конце — желанной цели своего путешествия — Японии. Человек был невысок ростом, и хотя ему было уже под пятьдесят лет, выглядел достаточно молодо — седина едва тронула его волосы, а прямая осанка выдавала в этом худощавом японце недюжинную силу. Короткая стрижка, тщательно ухоженные небольшие усики по западному образцу выдавали в нем человека, знакомого с последними веяниями японской моды. Настала пора прощаться. Он подчеркнуто спокойно, как подобает японцу и главе семьи, соблюдающему все традиции предков, попрощался со своей женой, тремя сыновьями, дочерью и взошел на корабль.
Этот, на первый взгляд, неприметный японец был человеком, которому причудливая история уготовила открыть новую страницу в истории мировых боевых искусств. И судьба его оказалась столь же величественна, сколь и трагична. Он создал новую систему боевых искусств — и остался в конце жизни практически без учеников, им восхищались, ему поклонялись — и игнорировали его мнение, он старался тщательнейшим образом сохранить древнюю традицию — и сам разрушил ее, он стремился всегда быть благородным и предельно честным — и сам отвернулся от своих учителей. Этим человеком, что отплывал тем майским утром 1922 года в Японию с Окинавы, был будущий «отец каратэ» Фунакоси Гитин.
Вряд ли хотя бы один из тех людей, что провожали его на берегу, могли предположить, что именно с этого майского утра начинается отсчет новой системы — каратэ. Да и сам ее будущий патриарх ничего еще не знал о ней, не предполагал он и создания «Пути пустой руки», но лишь знал о том каратэ, которое изучал у Азато и Итосу — о «Руке династии Тан», то есть о неком китайском боевом искусстве. Он, наверное, искренне бы удивился, если бы ему кто-то сказал, что ему придется в нарушении вековой традиции объявить о создании нового, абсолютно самостоятельного направления боевых искусств. Цель отплытия Фунакоси в Японию в тот день была намного скромнее.
Этот человек, который одним своим видом, казалось бы, воплощал незыблемость ритуалов, много не знал. Не знал он что ему больше никогда не придется вернуться на родную Окинаву, поклониться праху предков, отдать дань уважения своим учителям, не знал, что увидит свою жену лишь через четверть века для того, чтобы потерять ее через два года уже навсегда.
Интересно, будь тогда у 53-летнего Фунакоси возможность заглянуть в будущее, решился бы он в тот день вступить на палубу корабля, зная какой триумф и какую горечь трагедии придется ему еще испытать?
Автору этих строк всегда казалось, что жизнь такого гиганта каратэ как Фунакоси изучена досконально хорошо. Действительно, о Гитине Фунакоси написано немало книг и статей, упоминание о нем можно найти в любой книге по каратэ, ни одна международная конференция по каратэ не обходится без доклада о его жизни. Все это сделало из живого и весьма сложного человека Фунакоси некую легенду, превратив его в собирательный тип Мастера и в могучий памятник величию каратэ, нежели в поучительный урок для многих реформаторов традиции. И лишь после того, как мне пришлось более внимательно заняться биографий «отца каратэ» и обнаружить в ней немало лакун и весьма загадочных неясностей, я, наконец, понял, почему многим оказалось невыгодно, чтобы из флера легенд проступил живой учитель — со своими грандиозными заслугами и неизбежными ошибками, мучительными сомнениями и неожиданными решениями, пристрастиями и антипатиями. Я думаю, по ходу нашего изложения это поймут и читатели. Именно черты характера самого Фунакоси и повлияли на внешний облик и взаимоотношения внутри каратэ — «отец каратэ» как бы передал все свои достоинства и недостатки, непомерные амбиции и духовную неразрешенность своему детищу.
Справедливости ради замечу, что самым активным создателем легенды о Фунакоси был… сам Фунакоси — он страшно хотел приблизить свою личность к самурайскому идеалу высокого прошлого. И это сработало — далеко не самая большая народная традиция с Окинавы (а ведь именно таковым было ранее каратэ!) благодаря мифу, созданному Фунакоси, приобрела мировую известность. И вряд ли кто сейчас будет вспоминать, что каратэ — чисто локальная, местная традиция с небольшого островка, которая собственно никогда и не была «японской», по масштабам занятий и по своей духовной мощи была вообще не сопоставима ни с кэндо, ни с кюдо, ни с айки-дзюцу, ни даже со сравнительно молодым дзюдо. Напомню, что дзюдо в то время представляло собой просто одну из многочисленных школ дзю-дзюцу и фигурировало под названием Кано-рю.
И вся деятельность Фунакоси была направлена на то, чтобы приблизить каратэ к Японии, сделать его «японским национальным искусством». Этим и объясняются многие его шаги, и ради этого он порой и шел на «забывание» некоторых весьма существенных в историческом плане моментов, например, о том, у кого учились его учителя. А учились они, как мы знаем, именно у китайских поселенцев на Окинаве, а то и непосредственно в самом Китае.
Легенда о Фунакоси создавалась постепенно. Спросим себя — откуда нам известна его биография, сотни раз переписанная в каждом учебнике по каратэ? Оказывается источник один — это серия автобиографических статей в журнале «Сангио Кэйдзай Симбун» («Журнал торговли и строительства»), которую Фунакоси написал в 1956 году. Через пару десятилетий эти статьи с существенными подправлениями были обобщены в одном из самых известных, программных трудов Фунакоси «Каратэ-до — Путь моей жизни», который неоднократно переиздавался на Западе и стал своеобразной «Библией» каратэ. Именно из этих книг — т.е. от него самого — мы и знаем его «официальную» биографию. Нам же интересно заглянуть за эту тонкую, но чрезвычайно плотную ширму, чтобы понять, что нес в себе человек, который создал каратэ.
Япония начала нашего столетия стала ареной поисков равновесия между традиционализмом и обновлением. Многие старые формы самурайских боевых искусств находят свое новое воплощение в виде многочисленных клубов кэндо, стрельбы из лука кюдо, дзюдо, растет число мелких школ дзю-дзюцу — вновь пробуждается интерес к воинским наукам. Реформы Мэйдзи, начавшиеся после реставрации 1868 г., заставили многих японцев искать какую-то моральную опору, которую они и находили, возвращаясь к традиционным нравственным ценностям. И вот именно в эту эпоху на подмостки истории боевых искусств выступает фигура великая и одновременно противоречивая, окруженная мифами и слухами — Фунакоси Гитин. Именно этого человека традиция японских боевых искусств называет «отцом каратэ». Это весьма почетное звание, кажется, никто не собирается опровергать или оспаривать, хотя, как мы увидим, не все так просто с «созданием каратэ».
Вряд ли в целом мире найдется поклонник каратэ, который бы не слышал о великом Фунакоси — мастере боевых искусств, философе, поэте. Во всех книгах и учебниках по каратэ его имя называют едва ли не с трепетным придыханием — как самого великого, самого первого, самого мудрого. Трудно не согласиться с тем, что не будь этого человека — блестящего и искушенного организатора — мир вряд ли бы когда-нибудь узнал о каратэ. Именно он познакомил Японию, а затем и десятки других стран с тем искусством, которое до него никогда не выходило за рамки небольшой Окинавы и в сущности, было весьма скромным и слабым подобием мощной самурайской системы, которая к тому времени уже канула в Лету.
Признаться, и я, пытаясь понять саму необычную личность Фунакоси и копаясь в подборках старых статей, воспоминаниях о нем, архивах и даже его письмах, испытывал необычное волнение перед столь мощной фигурой. Хотя я понимал, что каратэ «изобрел» не Фунакоси — эта система пришла к нему практически в готовом виде от его учителей с уже сформированным комплексом ката, методами тренировки, даже классификацией ударов и блоков (в этом — огромная заслуга Итосу) — но вряд ли мог предположить, что реальность окажется еще более неожиданной, а порой — даже фантастической. Это человек, мифы о котором складывались еще при жизни. Это про него рассказывали, что все отказываются спарринговаться с ним, ибо с первого же блока он ломал конечность противника, при этом объяснял свой принцип так: «стальной блок — железный удар». Это он мог нанести удар с такой скоростью, что противник не успевал и моргнуть глазом. Якобы это он, незадолго до своей смерти, будучи седым стариком, без труда обезоружил на улице могучего бандита, а потом сокрушался о том, что не смог проявить гуманность. Да что только не рассказывали про него! Правда, Фунакоси-человек, кажется, сам участвовал в создании Фунакоси-мифа, немало сделав для того, чтобы развить легенды о самом себе и своем детище — каратэ. Но — все по порядку.

Автор материала: А.Маслов